fbpx
Культура

Учиться у лучших

Слушай радио Славик Фэмили | Listen to Radio Slavic Family Live | KXPD 1040 AM Portland

Андрей Китаев – выдающийся пианист и звезда джазовой сцены. У него много наград, причем весомых (только «Crystal Award» чего стоит), он выступал на сцене с именитыми музыкантами, много лет занимается педагогической деятельностью, страстно любит и играет джаз, и живет совсем рядом – в Портленде. Андрей Вячеславович называет джаз своей страстью. Еще подростком, живя в Москве, он жадно слушал «Голос Америки», который был тогда единственным «окном в джаз», и пытался дублировать звук и чувства любимой музыки. Попасть в Америку пианисту помог случай, стать одним из лучших получилось благодаря упорству. Об Андрее Вячеславовиче на русскоязычных порталах написано немного, тем интересней нам было пригласить музыканта в радиостудию Slavic Family и поговорить о его жизненном пути, творчестве, новых идеях. Кстати, одно из стремлений известного пианиста – организовать в Портленде классы, чтобы как можно больше детей имело возможность заниматься игрой на любимом инструменте. Подробности читайте ниже, в нашем интервью.

– Андрей Вячеславович, из Сети нам удалось узнать немного о Вашей жизни. Хочется восполнить пробел. Когда Вы увлеклись музыкой, и кто сыграл большую роль в Вашем музыкальном воспитании? 

В моей семье все были профессиональными музыкантами. Я начал слушать музыку очень рано. Моя тетя была очень известный концертирующий пианист. Она училась в московской консерватории у самого лучшего педагога Генриха Густавовича Нейгауза и закончила консерваторию с золотой медалью. Она со Святославом Рихтером, которого все знают, сидела за одной партой. И я был ее единственный ученик. Она мне дала в музыке все. Это был профессионал высочайшего класса. Тетушка занималась со мной в течение десяти лет. Потом я, конечно, закончил Гнесинский институт, это знаменитейшее заведение. Но я считаю, что Евгения Константиновна, моя тетя, дала мне основную базу. Конечно, меня в семье заставляли заниматься. Заниматься я не хотел, в школе все мои сокурсники тоже не хотели заниматься: девочки все-таки учились, они более прилежные, а парни выезжали на таланте. Откровенно говоря, я полюбил заниматься, когда приехал в Америку и мне было двадцать семь лет – в 78-м году. Я был очень хорошим классическим музыкантом. В Сан-Франциско давал концерты, играя Баха, Бетховена, все, что было у меня в руках. И когда я послушал джазовых пианистов здесь, не обязательно известных, то понял, что, если хочу эту музыку играть, мне надо садиться и заниматься по пять-шесть часов в день.

Джаз тогда затмил все?

У меня было огромное желание играть эту музыку. Это два разных пути – путь классического и джазового музыканта, это очень трудно. Я могу сказать, что единицы в мире, которые могут быть классическими музыкантами и перейти на джаз. Единицы. Я считаю, что мне это удалось, потому что я джазовой музыкой жил. Для меня не существовало ничего.

Вы переехали в двадцать семь лет в Соединенные Штаты. Вы приехали всей семьей? Или пригласили Вас?

Я приехал один. Я был боевой, лихой, я ничего не боялся. Я женился на студентке, которая училась в России по обмену, и она меня сюда привезла. Но поскольку я привык к московским девушкам, а не к американским, я очень быстро понял, что с ней у меня жизнь не получится. Я ушел. Спал в гаражах, у знакомых. Меня сразу приняли, потому что я показал себя, как музыкант. Работал в Сан-Франциско за пять долларов в вечер. В общем, интересное начало. Никакой помощи не было, у меня в кармане было десять долларов.

Вы знали английский?

Я язык не знал вообще.   

Как складывалась Ваша судьба дальше?   

– Мне повезло. Однажды, когда я играл в одном из ресторанов Сан-Франциско, ко мне подошел один афроамериканец, лет сорока на вид. Он меня послушал, пригласил за столик. Тогда я уже начал немного говорить по-английски. Я ему рассказал свою историю, как мог, что сплю в гараже… Он мне предоставил жилье, пианино и сказал, что мне нужно заниматься, и что меня ждет большое будущее в джазовой музыке. Его дома практически не было, он жил у своей знакомой женщины. И я начал заниматься. По пять-шесть часов в день. Просто начал учить репертуар, чтобы играть с другими музыкантами. И поскольку я был молодой и очень сильно этого хотел, этот процесс у меня пошел очень быстро. Я играл в клубе, когда меня пригласила компания из Лос-Анджелеса писать пластинку. Тогда это было огромное дело. Компания пригласила писать пластинку! Это была такая реклама! Деньги, конечно, – копейки. Но для меня это не столь важно было. У меня теперь была пластинка – как паспорт. Я прихожу в клуб, ищу работу и сразу показываю свою пластинку. Потом известный писатель, репортер, Филипп Элвуд, написал обо мне целую страницу в San Francisco Chronicle. А вскоре после этого обо мне сделали передачу и показали CBS news «Good Morning America». Меня потихонечку стали узнавать. Я начал играть на местных фестивалях, потом со знаменитыми музыкантами: играл с легендарным Лайонелом Хэмптоном, работал с Дином Мартином, знаменитым киноактером, я играл с суперстар Джорджем Бенсоном, с барабанщиком Элвином Джонсом, тоже легендарная личность и очень многими другими…

Как Вы переехали в Орегон?

В Орегон я переехал по простой причине. В 89-м году в Сан-Франциско стало просто невозможно жить. Взлетели цены на жилье. В 78-м году, моя рента была сто шестьдесят долларов, а уже через десять лет она поднялась до полутора тысяч. Я просто не зарабатывал такие деньги и начал думать куда переехать. Друзья мне сказали, что в Портленде 36 джазовых клубов и в пять раз дешевле жить. Меня пригласили дать концерт в знаменитом джазовом клубе на пересечении Холгейт и 39-й, сейчас там walgreens pharmacy, все музыканты, которые приезжали из других штатов, там выступали. Меня хорошо приняли. И я решил переехать в Портленд. 

Меня сейчас берет гордость, что Вы, приехавший сюда из другой страны человек, покорили многих.

Это было трудно. Но знаете, чем я действительно горжусь, так тем, что я все это сделал сам. Это, с одной стороны, хорошо, а с другой – нет. Просто если бы я поехал сразу в Нью-Йорк, мной бы заинтересовались профессионалы, потому что все менеджеры и промоутеры в Нью-Йорке, и мне было бы намного легче. А мной никогда никто не занимался, мне приходилось все делать самому. Несмотря на то, что меня знают и в Европе, и в Росси, но я бы мог добиться большего. Но я доволен. Я всегда занимался тем, чем я хотел.

Я знаю, что Вы обучали и обучаете. Хотелось бы узнать о Вашем педагогическом опыте.

Моя педагогическая деятельность началась в России. Когда мне было восемнадцать лет я пошел в армию. Служил под Тулой. Часть была закрытая, но там был городок, где жили жены и дети офицеров. Первый год мне пришлось все делать как другим. А во второй год начальник политического отдела решил, что я буду более полезен как музыкант, а не как солдат. И он меня вызвал и сказал, что они хотят открыть музыкальную школу. Он знал, где я учился, и они меня сделали внештатным директором. Официально директором там была жена офицера, но я был начальником, я выбирал педагогов, я им помогал, советовал как учить детей, сам учил детей. Вот так у меня прошел второй год в армии. Это были мои первые шаги как педагога. Когда в 89-м году я переехал в Портленд, я начал набирать учеников, потому что клубы были, а платили немного и на проживание не хватало. Но надо сказать, что я всегда преподавал с удовольствием. Я люблю заниматься с детьми. И дети меня любят. Преподавать музыку – это эмоциональный контакт, потому что музыка – это звуки, это душа, это психология. Для меня важно найти взаимопонимание с ребенком. Дети это чувствуют и уважают, их не обмануть. Но при этом я никогда не буду няней. Ребенку должен нравиться процесс занятий, тогда это его подстегнет. Я учу пятьдесят лет, и перепробовал много разных систем. Сейчас я нашел свой особый способ, он очень простой: заниматься меньше, а достигнуть больше (смеется). Продуктивные двадцать минут могут дать больше, чем два часа бесцельных занятий.

– У Вас в семье растет маленькая дочка. Как она относится к музыке, к инструменту?

Вы знаете, она сама идет и занимается. Я такого еще не видел. Ни Анастасии, моей жене, ни мне, не приходится ее заставлять. Она двумя ручками уже играет, занимается год. Я с ней пока не занимаюсь, с ней жена занимается. Не могу сказать, что вижу в ней Моцарта, я не из тех родителей, которые считают, что их дети гениальны. Но считаю, что у нее есть способности к музыке. Время покажет, чего она может достичь. 

– Вы говорили о своей идее организовать музыкальную школу? Расскажите об этом подробней.  

Моя идея – это не совсем музыкальная школа. Я, конечно, с удовольствием бы открыл музыкальную школу, если бы мне помогли. Потому что одному человеку этого не сделать. Моя идея –  это классы. Музыкальные уроки необходимы для детей. Они развивают дисциплину, умение владеть своими чувствами, а так же великолепно тренируют память. Я считаю, что необязательно быть профессионалом, но научиться играть на рояле для себя – это большое дело. Это приятно. Это создает уважение к себе. И потом, это всегда вторая профессия. Если человек правильно научен, то он всегда сможет давать детям уроки. Индивидуальные уроки музыки –  не дешевые. Я хочу собрать группу из пяти человек, но одного уровня. Таким образом плата за урок для родителей сокращается в два раза. Стандартная цена за индивидуальный урок фортепиано сейчас – 50-60 долларов в час, а я буду брать 25 долларов. Конечно, это тяжелый труд для меня учить пять человек одновременно, но я могу это делать, потому что у меня есть большой опыт. Самое главное, что я буду давать этим детям музыкальное образование, которое действительно будет профессиональным.

В США совершенно другое музыкальное образование, чем то, которое было при Союзе…   

Здесь очень часто мне звонят родители и предлагают учеников, которые занимаются уже три-четыре года. Они ничего не знают. Они играют по сложности те произведения, которые мои ученики играют уже после шести месяцев. Важно не терять времени. Потому что ребенок, начиная с пяти лет, каждый год физически меняется, у него растет рука. И вот если это время упустить, если не дать правильную домашнюю работу, если правильно не объяснить, то время будет потеряно. Потому что важна основа – нужна правильная посадка. Обязательно. Правильная постановка руки. Если рука с самого начала поставлена ребенку неправильно, через два года может заболеть кисть руки, и все, ребенку никогда уже техники не достичь. Это все детали, но на эти моменты я обращаю внимание, потому что я знаю, насколько это необходимо.

– Вы уже продумали все детали.

– Основываясь на своем опыте я уже знаю, как буду строить свой урок. За час занятия эти пять человек будут изучать как читать ноты, писать, считать, учить теорию музыки, развивать технику и играть музыкальные произведения. За час я буду это успевать. Тоже самое я делаю на индивидуальных уроках. Маленькие дети быстро устают, им становится скучно. А я предлагаю делать всего понемножку. Этим я держу интерес ребенка. Если родители захотят присутствовать на уроках, то это только плюс.

Даете ли Вы уроки для взрослых?

Да, но это только индивидуальные уроки. До 85 лет (смеется).

По поводу групповых занятий для детей и индивидуальных – для взрослых вы можете обратиться по номеру 971-386-2138, можно оставить голосовое сообщение или написать на email: andreikitaev@yahoo.com 

Беседовала Ольга Щербакова