Андрей Китаев – выдающийся пианист и звезда джазовой сцены. У него много наград, причем весомых (только «Crystal Award» чего стоит), он выступал на сцене с именитыми музыкантами, много лет занимается педагогической деятельностью, страстно любит и играет джаз, и живет совсем рядом – в Портленде. Андрей Вячеславович называет джаз своей страстью. Еще подростком, живя в Москве, он жадно слушал «Голос Америки», который был тогда единственным «окном в джаз», и пытался дублировать звук и чувства любимой музыки. Попасть в Америку пианисту помог случай, стать одним из лучших получилось благодаря упорству. Об Андрее Вячеславовиче на русскоязычных порталах написано немного, тем интересней нам было пригласить музыканта в радиостудию Slavic Family и поговорить о его жизненном пути, творчестве, новых идеях. Кстати, одно из стремлений известного пианиста – организовать в Портленде классы, чтобы как можно больше детей имело возможность заниматься игрой на любимом инструменте. Подробности читайте ниже, в нашем интервью.
– Андрей Вячеславович, из Сети нам удалось узнать немного о Вашей жизни. Хочется восполнить пробел. Когда Вы увлеклись музыкой, и кто сыграл большую роль в Вашем музыкальном воспитании?
– В моей семье все были профессиональными музыкантами. Я начал слушать музыку очень рано. Моя тетя была очень известный концертирующий пианист. Она училась в московской консерватории у самого лучшего педагога Генриха Густавовича Нейгауза и закончила консерваторию с золотой медалью. Она со Святославом Рихтером, которого все знают, сидела за одной партой. И я был ее единственный ученик. Она мне дала в музыке все. Это был профессионал высочайшего класса. Тетушка занималась со мной в течение десяти лет. Потом я, конечно, закончил Гнесинский институт, это знаменитейшее заведение. Но я считаю, что Евгения Константиновна, моя тетя, дала мне основную базу. Конечно, меня в семье заставляли заниматься. Заниматься я не хотел, в школе все мои сокурсники тоже не хотели заниматься: девочки все-таки учились, они более прилежные, а парни выезжали на таланте. Откровенно говоря, я полюбил заниматься, когда приехал в Америку и мне было двадцать семь лет – в 78-м году. Я был очень хорошим классическим музыкантом. В Сан-Франциско давал концерты, играя Баха, Бетховена, все, что было у меня в руках. И когда я послушал джазовых пианистов здесь, не обязательно известных, то понял, что, если хочу эту музыку играть, мне надо садиться и заниматься по пять-шесть часов в день.
– Джаз тогда затмил все?
– У меня было огромное желание играть эту музыку. Это два разных пути – путь классического и джазового музыканта, это очень трудно. Я могу сказать, что единицы в мире, которые могут быть классическими музыкантами и перейти на джаз. Единицы. Я считаю, что мне это удалось, потому что я джазовой музыкой жил. Для меня не существовало ничего.
– Вы переехали в двадцать семь лет в Соединенные Штаты. Вы приехали всей семьей? Или пригласили Вас?
– Я приехал один. Я был боевой, лихой, я ничего не боялся. Я женился на студентке, которая училась в России по обмену, и она меня сюда привезла. Но поскольку я привык к московским девушкам, а не к американским, я очень быстро понял, что с ней у меня жизнь не получится. Я ушел. Спал в гаражах, у знакомых. Меня сразу приняли, потому что я показал себя, как музыкант. Работал в Сан-Франциско за пять долларов в вечер. В общем, интересное начало. Никакой помощи не было, у меня в кармане было десять долларов.
– Вы знали английский?
– Я язык не знал вообще.
– Как складывалась Ваша судьба дальше?
– Мне повезло. Однажды, когда я играл в одном из ресторанов Сан-Франциско, ко мне подошел один афроамериканец, лет сорока на вид. Он меня послушал, пригласил за столик. Тогда я уже начал немного говорить по-английски. Я ему рассказал свою историю, как мог, что сплю в гараже… Он мне предоставил жилье, пианино и сказал, что мне нужно заниматься, и что меня ждет большое будущее в джазовой музыке. Его дома практически не было, он жил у своей знакомой женщины. И я начал заниматься. По пять-шесть часов в день. Просто начал учить репертуар, чтобы играть с другими музыкантами. И поскольку я был молодой и очень сильно этого хотел, этот процесс у меня пошел очень быстро. Я играл в клубе, когда меня пригласила компания из Лос-Анджелеса писать пластинку. Тогда это было огромное дело. Компания пригласила писать пластинку! Это была такая реклама! Деньги, конечно, – копейки. Но для меня это не столь важно было. У меня теперь была пластинка – как паспорт. Я прихожу в клуб, ищу работу и сразу показываю свою пластинку. Потом известный писатель, репортер, Филипп Элвуд, написал обо мне целую страницу в San Francisco Chronicle. А вскоре после этого обо мне сделали передачу и показали CBS news «Good Morning America». Меня потихонечку стали узнавать. Я начал играть на местных фестивалях, потом со знаменитыми музыкантами: играл с легендарным Лайонелом Хэмптоном, работал с Дином Мартином, знаменитым киноактером, я играл с суперстар Джорджем Бенсоном, с барабанщиком Элвином Джонсом, тоже легендарная личность и очень многими другими…
– Как Вы переехали в Орегон?
– В Орегон я переехал по простой причине. В 89-м году в Сан-Франциско стало просто невозможно жить. Взлетели цены на жилье. В 78-м году, моя рента была сто шестьдесят долларов, а уже через десять лет она поднялась до полутора тысяч. Я просто не зарабатывал такие деньги и начал думать куда переехать. Друзья мне сказали, что в Портленде 36 джазовых клубов и в пять раз дешевле жить. Меня пригласили дать концерт в знаменитом джазовом клубе на пересечении Холгейт и 39-й, сейчас там walgreens pharmacy, все музыканты, которые приезжали из других штатов, там выступали. Меня хорошо приняли. И я решил переехать в Портленд.
– Меня сейчас берет гордость, что Вы, приехавший сюда из другой страны человек, покорили многих.
– Это было трудно. Но знаете, чем я действительно горжусь, так тем, что я все это сделал сам. Это, с одной стороны, хорошо, а с другой – нет. Просто если бы я поехал сразу в Нью-Йорк, мной бы заинтересовались профессионалы, потому что все менеджеры и промоутеры в Нью-Йорке, и мне было бы намного легче. А мной никогда никто не занимался, мне приходилось все делать самому. Несмотря на то, что меня знают и в Европе, и в Росси, но я бы мог добиться большего. Но я доволен. Я всегда занимался тем, чем я хотел.
– Я знаю, что Вы обучали и обучаете. Хотелось бы узнать о Вашем педагогическом опыте.
– Моя педагогическая деятельность началась в России. Когда мне было восемнадцать лет я пошел в армию. Служил под Тулой. Часть была закрытая, но там был городок, где жили жены и дети офицеров. Первый год мне пришлось все делать как другим. А во второй год начальник политического отдела решил, что я буду более полезен как музыкант, а не как солдат. И он меня вызвал и сказал, что они хотят открыть музыкальную школу. Он знал, где я учился, и они меня сделали внештатным директором. Официально директором там была жена офицера, но я был начальником, я выбирал педагогов, я им помогал, советовал как учить детей, сам учил детей. Вот так у меня прошел второй год в армии. Это были мои первые шаги как педагога. Когда в 89-м году я переехал в Портленд, я начал набирать учеников, потому что клубы были, а платили немного и на проживание не хватало. Но надо сказать, что я всегда преподавал с удовольствием. Я люблю заниматься с детьми. И дети меня любят. Преподавать музыку – это эмоциональный контакт, потому что музыка – это звуки, это душа, это психология. Для меня важно найти взаимопонимание с ребенком. Дети это чувствуют и уважают, их не обмануть. Но при этом я никогда не буду няней. Ребенку должен нравиться процесс занятий, тогда это его подстегнет. Я учу пятьдесят лет, и перепробовал много разных систем. Сейчас я нашел свой особый способ, он очень простой: заниматься меньше, а достигнуть больше (смеется). Продуктивные двадцать минут могут дать больше, чем два часа бесцельных занятий.
– У Вас в семье растет маленькая дочка. Как она относится к музыке, к инструменту?
– Вы знаете, она сама идет и занимается. Я такого еще не видел. Ни Анастасии, моей жене, ни мне, не приходится ее заставлять. Она двумя ручками уже играет, занимается год. Я с ней пока не занимаюсь, с ней жена занимается. Не могу сказать, что вижу в ней Моцарта, я не из тех родителей, которые считают, что их дети гениальны. Но считаю, что у нее есть способности к музыке. Время покажет, чего она может достичь.
– Вы говорили о своей идее организовать музыкальную школу? Расскажите об этом подробней.
– Моя идея – это не совсем музыкальная школа. Я, конечно, с удовольствием бы открыл музыкальную школу, если бы мне помогли. Потому что одному человеку этого не сделать. Моя идея – это классы. Музыкальные уроки необходимы для детей. Они развивают дисциплину, умение владеть своими чувствами, а так же великолепно тренируют память. Я считаю, что необязательно быть профессионалом, но научиться играть на рояле для себя – это большое дело. Это приятно. Это создает уважение к себе. И потом, это всегда вторая профессия. Если человек правильно научен, то он всегда сможет давать детям уроки. Индивидуальные уроки музыки – не дешевые. Я хочу собрать группу из пяти человек, но одного уровня. Таким образом плата за урок для родителей сокращается в два раза. Стандартная цена за индивидуальный урок фортепиано сейчас – 50-60 долларов в час, а я буду брать 25 долларов. Конечно, это тяжелый труд для меня учить пять человек одновременно, но я могу это делать, потому что у меня есть большой опыт. Самое главное, что я буду давать этим детям музыкальное образование, которое действительно будет профессиональным.
– В США совершенно другое музыкальное образование, чем то, которое было при Союзе…
– Здесь очень часто мне звонят родители и предлагают учеников, которые занимаются уже три-четыре года. Они ничего не знают. Они играют по сложности те произведения, которые мои ученики играют уже после шести месяцев. Важно не терять времени. Потому что ребенок, начиная с пяти лет, каждый год физически меняется, у него растет рука. И вот если это время упустить, если не дать правильную домашнюю работу, если правильно не объяснить, то время будет потеряно. Потому что важна основа – нужна правильная посадка. Обязательно. Правильная постановка руки. Если рука с самого начала поставлена ребенку неправильно, через два года может заболеть кисть руки, и все, ребенку никогда уже техники не достичь. Это все детали, но на эти моменты я обращаю внимание, потому что я знаю, насколько это необходимо.
– Вы уже продумали все детали.
– Основываясь на своем опыте я уже знаю, как буду строить свой урок. За час занятия эти пять человек будут изучать как читать ноты, писать, считать, учить теорию музыки, развивать технику и играть музыкальные произведения. За час я буду это успевать. Тоже самое я делаю на индивидуальных уроках. Маленькие дети быстро устают, им становится скучно. А я предлагаю делать всего понемножку. Этим я держу интерес ребенка. Если родители захотят присутствовать на уроках, то это только плюс.
– Даете ли Вы уроки для взрослых?
– Да, но это только индивидуальные уроки. До 85 лет (смеется).
По поводу групповых занятий для детей и индивидуальных – для взрослых вы можете обратиться по номеру 971-386-2138, можно оставить голосовое сообщение или написать на email: andreikitaev@yahoo.com
Беседовала Ольга Щербакова
Add Comment