Сьюзан купила своему шестилетнему сыну Джону iPad, когда он был в первом классе.
«Я подумала, почему бы и нет, почему бы не позволить ему с этим познакомиться?», – сказала она во время сеанса терапии. В школе Джона устройства используются все с более ранних классов – учитель технологии с энтузиазмом рассказывал об их образовательных преимуществах – поэтому Сьюзан захотела приобрести такое устройство для своего сына, который любил читать и играть в бейсбол больше всего.
Она начала разрешать играть в различные образовательные игры на iPad. Со временем он нашел игру Minecraft, о которой учитель по технологиям говорил, что это просто “электронный конструктор Lego”. Сьюзан помнила, сколько радости было, когда она играла с Lego в детстве, поэтому и разрешила своему сыну играть в Minecraft целыми днями.
Сначала Сьюзан была очень довольна. Казалось, что Джон был очень увлечен творческой игрой, раскрывая для себя этот кубический мир. Она заметила, что игра была совсем не похожа на Lego, который она помнила – ей не приходилось убивать животных, искать редкие минералы, чтобы выжить и перейти на следующий уровень. Джону действительно нравилось играть, более того в школе даже был клуб Minecraft, поэтому разве это могло быть плохо?
Однако, Сьюзан не могла отрицать, что Джон изменился. Он все больше времени уделял игре и начал терять интерес к бейсболу и чтению, а также отказался выполнять свою часть работы по дому. Иногда утром он просыпался и рассказывал ей, что видел во сне кубы.
Несмотря на то, что это беспокоило Сьюзан, она думала, что это просто живое воображение ее сына. По мере того, как его поведение становилось все хуже, она попыталась забрать у него планшет, но у Джона начали проявляться вспышки гнева. Иногда эти вспышки были настолько серьезными, что она сдалась, пытаясь оправдать это для себя самой тем, что это “в целях образования”.
Потом однажды ночью она поняла: что-то на самом деле пошло не так.
“Я просто заглянула в его комнату. Он должен был спать, однако то, что я увидела, меня очень напугало…”
Джон сидел в своей кровати и широко открытыми воспаленными глазами смотрел в пустоту, а его планшет лежал рядом с ним. Казалось, что он в трансе. Сьюзан чуть не охватила паника, ей пришлось несколько раз встряхнуть его, чтобы вывести из этого состояния. Ею овладело смятение, она не могла понять, как ее когда-то здоровый и счастливый ребенок смог стать настолько зависимым от игр и как это все привело к кататоническому ступору.
Есть одна причина, по которой технологические дизайнеры и инженеры, будучи родителями, очень осторожно относятся к технологиям. Стив Джобс относился к технологиям очень сдержанно и не давал своим детям много ими пользоваться. Директора технологических компаний и инженеры из Кремниевой долины отдают своих детей в вальдорфские школы, в которых не применяются технологии. Основатели Google Сергей Брин и Ларри Пейдж учились в школе Монтессори, как основатель Amazon Джеф Безос и основатель Википедии Джимми Уэйлс.
Многие родители интуитивно понимают, что вездесущие светящиеся экраны негативно влияют на детей. Мы видим проявления гнева, когда мы забираем у них устройство, отсутствие концентрации внимания при отсутствии постоянной стимуляции устройством. Что еще хуже, мы видим, что детям становится скучно, у них начинается апатия, и без устройства им ничего не интересно.
Однако это еще серьезней, чем может показаться.
Мы знаем, что планшеты, смартфоны и Xbox – это форма цифрового наркотика. Недавние исследования мозга, в которых были получены изображения срезов мозга, показывают, что они влияют на передние доли мозга, контролирующие планирование и выполнение деятельности, включая контроль импульсивности, точно таким же образом, как на эти доли влияет кокаин. Технологии настолько возбуждают, что это приводит к повышению уровня допамина – передатчика нервного импульса, наиболее задействованного в динамике зависимости – так же, как и секс.
Именно по этой причине вследствие этого эффекта зависимости доктор Peter Whybrow, директор отдела исследований нервной системы в университете UCLA, называет мобильные устройства “электронным кокаином”, китайские исследователи называют их “цифровым героином”. Фактически, доктор Andrew Doan, руководитель исследований зависимости в Пентагоне и Военно-морском флоте США, занимавшийся исследованиями зависимости от видеоигр, называет видеоигры и технологии, имеющие в своем основании использование сенсорных экранов, “цифровой фармакеей” (от греч. “наркотик”).
Правильно, мозг ребенка, играющего в Minecraft, выглядит точно так же, как и мозг под воздействием наркотиков. Поэтому неудивительно, что нам очень сложно оторвать детей от экранов мобильных устройств, мы видим, что дети очень возмущаются, когда мы прерываем их игры с такими устройствами. Более того, сотни клинических исследований показывают, что чрезмерное увлечение устройствами с сенсорными экранами способствует возникновению депрессии, беспокойства и агрессии, а также может привести к расстройствам, подобным психическим, когда увлеченный видеоиграми ребенок теряет связь с реальностью.
В моей клинической деятельности в течение более чем 15 лет мне пришлось работать более чем с 1000 подростков, и я убедился в верности старой аксиомы “легче болезнь предупредить, чем потом ее лечить”, особенно, когда речь заходит о зависимости от технологий. Когда у ребенка развивается настоящая технологическая зависимость, то вылечить ребенка может быть очень сложно. Я на самом деле убедился, что легче вылечить зависимость от героина и других наркотиков, чем вернуть в реальность потерянного в матрице игрока в видеоигры или подростка с зависимостью от Facebook.
Как говорилось в Заявлении о политике Американской академии педиатрии от 2013 года (2013 Policy Statement by the American Academy of Pediatrics), дети в возрасте от 8 до 10 лет проводят по 7 часов в день, взаимодействуя с различными цифровыми технологиями, а подростки проводят перед экраном по 11 часов. Каждый третий ребенок уже умеет пользоваться планшетом или смартфоном еще до того, как начнет говорить.
Когда у человека развивается полноценная зависимость – наркотическая, цифровая или какая-либо другая – то перед тем, как какая-либо терапия или лечение смогут дать какой-то эффект, необходим период “детоксикации”. Если речь идет о зависимости от технологий, то это означает полную цифровую детоксикацию: никаких компьютеров, никаких смартфонов, никаких планшетов. В особо серьезных случаях исключается даже телевизор. Время детоксикации от 4 до 6 недель. Это время, которое обычно необходимо, чтобы перевозбужденная нервная система успокоилась. Но это очень непросто в наш век цифровых технологий, когда общество буквально нашпиговано цифровыми устройствами. Человек может прожить без наркотиков и алкоголя, но при технологической зависимости искушения повсюду.
Как нам уберечь детей от этой опасности? Это не просто.
Для начала ключевым фактором является запрет, 4, 5 и 8-летним детям запрещать уделять слишком много времени цифровым технологиям и цифровым устройствам. Это означает, что вместо Minecraft лучше поиграть в Lego, почитать книгу вместо iPhone, сходить на природу и заняться спортом вместо телевизора. Если необходимо, потребуйте в школе, чтобы вашему ребенку не давали планшет или Chromebook, пока ему не исполнится по крайней мере 10 лет (некоторые рекомендуют это до 12-летнего возраста).
Разговаривайте с ребенком о том, почему вы ограничиваете их время с цифровыми устройствами. Прием пищи с вашим ребенком должен проходить в отсутствие каких-либо цифровых устройств за столом – точно так же, как и у Стива Джобса были обеды без технологии со своими детьми. Не впадайте в “синдром расстроенного родителя” – как известно из теории социального обучения, “мартышка видит, мартышка делает”.
Когда я разговариваю со своими 9-летними сыновьями-близнецами, я очень честно говорю им о том, почему я не хочу, чтобы у них были планшеты и они играли в видеоигры. Я поясняю, что когда какой-то ребенок очень любит играть со своим устройством, то ему очень трудно остановиться и контролировать время, которое он уделяют игре. Я помог им понять, что если они очень сильно увлекаются видеоиграми и Minecraft, как многие их друзья, то другая часть их семьи может при этом пострадать: они могут не захотеть играть в бейсбол так часто, как обычно, могут не захотеть читать книги так часто, быть не настолько заинтересованными в науке или всяких натуралистических проектах; будут меньше общаться со своими друзьями из реального мира. Что удивляет, их не пришлось долго убеждать, когда они увидели определенные негативные перемены в своих друзьях, уделявших слишком много времени играм.
Нам также известно, что дети более подвержены так называемому “бегству в зависимость”, если они чувствуют себя одинокими, отчужденными, не имеют цели или им скучно. Таким образом решением является помочь детям вести настоящую жизнь в реальном физическом мире и строить отношения с людьми из плоти и крови. Ребенок, увлеченные творческой деятельностью и имеющий отношения со своей семьей, менее подвержен вероятности такого побега в мир цифровых фантазий. Однако, даже если у ребенка самая лучшая теплая и любящая семья, он все равно может попасть в матрицу, когда испытает на себе гипнотическое действие экрана и его коснется этот эффект зависимости. В конце концов, каждый десятый человек имеет предрасположенность к различного рода зависимостям.
Сьюзан все же удалось забрать у своего сына Джона планшет, но его выздоровление представляло собой очень трудный и медленный процесс с многочисленными неудачами.
После 4 лет лечения и поддержки Джону теперь намного лучше. Он научился пользоваться настольным компьютером более здоровым образом, а также приобрел определенное чувство баланса в жизни: он является игроком в одной бейсбольной команде, у него несколько близких друзей в школе. Но его мать все еще настороженно следит за ним и старается контролировать, как Джон использует технологии, потому что, как и в случае с любой зависимостью, в момент слабости может произойти срыв. Джон занимается спортом, у него нет компьютера в спальне и каждый вечер он ужинает без мобильного устройства – это все части решения проблемы.
*Имена были изменены.
Служба информации Медиа Центра “Slavic Family”
Add Comment